

Feature Story
Украинская активистка Анастасия Ева Домани рассказала ЮНЭЙДС о том, как трансгендерное сообщество справляется с трудностями во время войны в Украине
30 марта 2022
30 марта 2022 30 марта 2022Анастасия Ева Домани — директорка организации «Когорта», эксперт Рабочей группы трансгендеров по ВИЧ и здоровью в Восточной Европе и Центральной Азии и представитель трансгендерного сообщества в Национальном совете Украины по вопросам ВИЧ/СПИДа и туберкулеза.
ЮНЭЙДС поговорила с ней, чтобы узнать, как она и трансгендерное сообщество Украины справляются с вызовами Российской агрессии в Украине.
- Расскажите немного о себе и трансгендерном сообществе в Украине.
Я являюсь директоркой общественной организации трансгендерных людей «Когорта». Наша организация существует около двух лет, хотя в активизме я уже более 6 лет. По оценкам Центра общественного здоровья МОЗ Украины, до войны в стране насчитывалось около 10 000 транслюдей. Понятно, что это минимальные оценки, потому что многие не говорят открыто о своей гендерной идентичности. Многие обращаются за помощью только во время кризиса — так было во время пандемии COVID-19, так происходит и сейчас, во время войны. Сегодня мы получаем просьбы о помощи от людей, о которых раньше не слышали, людей, остро нуждающихся в гуманитарной, финансовой и медицинской помощи.
В Украине созданы самые благоприятные условия для трансгендеров на постсоветском пространстве в отношении смены документов, юридических и медицинских аспектов смены пола. Наше законодательство еще далеко от совершенства, но мы и другие организации сделали все возможное, чтобы улучшить его. С 2019 года трансгендеры представлены в Национальном совете Украины по вопросам ВИЧ/СПИДа и туберкулеза.
- Каким было положение трансгендерных людей в начале войны?
В 2016 году в Украине был принят новый клинический протокол оказания медицинской помощи при половой дисфории, что значительно облегчило медицинскую часть гендерного перехода. Благодаря ему уже в следующем году люди смогли получить сертификаты об изменении пола.
Однако многим трансгендерам еще предстоит изменить все свои документы. Кто-то вообще не менял, кто-то менял только несколько документов и лишь немногие меняли абсолютно все, включая водительские права, документы об образовании и те, что касаются воинского учета и призыва. Мы предупреждали об этом, а теперь идет война. Многие трансгендеры не понимали, что им нужно сняться с учета в военкомате.
Из-за военного положения мужчины в возрасте 18–60 лет не могут покидать территорию Украины, если у них нет разрешения военкомата. У нас много небинарных людей с мужскими документами, которые не могут уехать.
С началом войны многие трансгендеры переехали на запад Украины. Но, если по документам вы мужчина, вы не можете покинуть территорию страны.
Какова сейчас ситуация и на чем сосредоточена ваша работа?
Из-за войны в некоторых городах вообще никого не осталось. В Харькове было самое большое количество трансгендерных активистов после Киева, в том числе было много тех, кто переехал туда из оккупированных территорий Луганской и Донецкой областей в 2014 году. И теперь они должны были снова переехать. У нас нет информации о смерти кого-либо из трансгендеров, но я думаю, что это только потому, что нет связи с некоторыми городами, такими как Мариуполь. Там многие просто не успели покинуть город, а потом это стало невозможно. Боюсь, что статистика будет ужасной, просто нужно время, чтобы понять, что там произошло.
В Одессе сейчас идет большая работа — у нас там две Юлии, трансгендерные женщины, от которых сообщество получает колоссальную поддержку. Они взяли на себя многие вопросы администрирования и финансирования. В Одессе лучше обстоят дела с гормонами, с лекарствами. Еще у нас есть координатор в Днепре — она тоже много делает.
Наша работа сейчас направлена прежде всего на финансовую, медицинскую и юридическую помощь трансгендерам, которые находятся в Украине, неважно где, на западе Украины в приютах для беженцев или квартирах, или пребывают в своих городах, где идут военные действия. Страхи есть у всех, но, я думаю, нужно еще иметь какой-то внутренний стержень и пытаться бороться. Я не думаю, что все должны уезжать. Я понимаю, что у многих транслюдей есть обида на общество, на государство. Многие годы, десятилетия они жили в роли жертвы. Многих из них здесь ничто не держит — нет ни работы, ни жилья.
Кто поддерживает вас финансово?
У нас были проекты, запланированные на 2022 год, и буквально в первый-второй день войны представители наших доноров сказали, что деньги можно перенаправить не только на запланированные проекты, но и на гуманитарную помощь. В том числе RFSL, Швеция, которая подошла к этому вопросу максимально гибко и позволила нам не только использовать деньги проекта, но и перечислять их напрямую нашим координаторам, чтобы они сами могли оплачивать людям жилье, проезд и т.д.
GATE (Global Action for Trans Equality) тоже сразу заявили, что их средства могут быть направлены на гуманитарную помощь, и пообещали дополнительные средства. Альянс общественного здравоохранения через Глобальный фонд для борьбы со СПИДом, туберкулезом и малярией позволил внести изменения в бюджет и характер запланированных мероприятий.
Теперь мы будем делать то, что можем в условиях войны, хотя и запланированная работа по мобилизации сообщества тоже продолжится в Днепре, Одессе, Львове и Черновцах. У нас даже появились новые партнеры, которые сразу откликнулись на наши потребности.
Я каждый день использую средства OutRight Action для гуманитарных нужд трансгендеров, а также средства ЛГБТ-Европы. Есть и частные пожертвования, не большие, конечно, но они тоже есть.
Как выглядит ваш обычный день?
Мой день заполнен общением с журналистами ведущих изданий. Еще я хожу в супермаркеты за продуктами и раздаю их тем представителям сообщества, кто в них нуждается — у меня есть гугл-формы, где я вижу просьбы о помощи.
Администрирую заявки на консультации психолога и эндокринолога, которые продолжают работать в Украине. Мне поступает много вопросов, связанных с пересечением границы, и я предоставляю информацию о том, как связаться с военкоматом и какие документы им нужны для снятия с учета.
Звонков очень много, поэтому заряжаю телефон раз пять в день. У меня два аккаунта в Instagram, два аккаунта в Facebook, три почтовых адреса, Signal, WhatsApp и т. д. Нужно быть постоянно на связи. Еще выстаиваю в двухчасовых очередях на почте — это, конечно, огромная трата времени, но людям нужны лекарства, которые я посылаю. Еще нужно время, чтобы постоянно следить за новостями, нужно знать, что происходит на фронте, в городах.
Что придает вам силы?
Пока моя семья и ребенок не уехали из города, я не могла спокойно работать.
Я сейчас в Киеве. В первые 10 дней войны был шок и страх — мы жили буквально одним часом. Сейчас просто привыкли к опасности, и я больше не боюсь. Я для себя решила, если суждено, значит, так и будет. В бомбоубежище я больше не спускаюсь: столько работы, столько просьб о помощи, звонков, консультаций ежеминутно.
Я родилась здесь, в Киеве, это мой родной город. Я поняла, что в этот самый худший период для моей страны, надо оставаться здесь. Я не могу убежать, совесть мне не позволяет, потому что знаю, что мой город нуждается в защите. Чтобы помочь, не обязательно быть военным — есть территориальная оборона, но есть и волонтерская работа, гуманитарная помощь —очень много работы везде.
Что дает мне силы? Поскольку это моя родная страна, я понимаю, что каждый, кто может, должен сделать что-то на любом фронте. Мы можем делать что полезное, каждый может внести свою лепту, и это дает мне ощущение того, что я нужна, ощущение, что все вместе мы можем сделать так много…
Region/country
Related
Power to earn and live—overcoming inequalities and supporting women living with HIV in Tajikistan

23 июля 2025 года.
HIV services and social reintegration programmes for prisoners and newly released detainees in Kyrgyzstan at risk of collapse

08 мая 2025 года.
Three Years On: From crisis to prospective recovery

20 февраля 2025 года.